19 марта 2024, вторник, 12:14
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

11 октября 2004, 09:03

Русский дневной разговор

В номере 73 «Новой газеты» за четвертое октября сего года состоялась весьма уместная публикация. На целой полосе был опубликован фрагмент (еще один фрагмент!) радиопереговоров на милицейской частоте 3 октября 1993 года, между четырьмя и пятью часами пополудни. Текст этот, несомненно, куда более цензурен, чем опубликованный в тот же день на «Полит.ру» «Русский ночной разговор», но отнюдь не более содержателен.

Как пишет в «Новой газете» Алексей Меленберг, подготовивший публикацию материала, «Примерно с 14 ч. 30 м., после прорыва демонстрантов к зданию Верховного Совета, на милицейских волнах не прослушивалось никаких уверенных инструкций — все высокое начальство куда-то подевалось из эфира. Наступило некое затишье, нарушаемое обрывочными выходами позывных милицейских начальников среднего пошиба, уточнявших местонахождение друг друга: у памятника Юрию Долгорукому, у гостиницы „Пекин“ и даже у Белорусского вокзала. В 16 с небольшим на милицейском радио вдруг появился новый ведущий. Что заметно оживило милицейский эфир.»

Правда, при публикации в «Новой газете» эта запись была существенным образом сокращена — что делать, формат бумажного издания диктует свои законы. Приходится лишь сожалеть, что при этом некоторые смыслы были утеряны. Насколько они были важны — читатель решить для себя, ознакомившись с более полной версией этой записи (исключены лишь некоторые неинтерпретируемые и неатрибутируемые реплики, затрудняющие чтение — например, состоящие лишь из позывных; впрочем, таковые составляли четверть объема исходного текста, сократившего с 36 до 27 тысяч знаков).

Вообще-то, наверное, хорошо уже то, что этот источник живет и используется. Но в работе с ним есть некоторые сложности, которые не были учтены г-ном Меленбергом.

*****

Во-первых, основой для публикации в «Новой газете», вероятно, послужил черновой материал с «рабочего стола», который не только не был детально откомментирован, но не прошел сверку и уточнение расставленных временных меток. Так, фраза Руцкого: - «Что, ребята, обкакались? Я тут из Белого дома работаю.»

- была произнесена не «до 16:14», а «между 17:20 и 17:25». Прорыв же оцепления у Белого дома произошел около 15:30 — на час позднее, чем указывает А. Меленберг (подробнее о событиях тех двух часов см. в прошлогодних публикациях на «Полит.ру», например, «1993, октябрь, Москва. В стране невыученных уроков»: «Работа над ошибками.»). Ошибка, впрочем, объяснима. Дело в том, что после записи обеих сторон пленки аудиокассету по ошибке не вынули из диктофона, а еще раз перевернули и поставили записываться — первоначальна запись, -промежуток примерно между 14:40 и 15:42 — была утрачена. По счастью, в этом «Оперативном штабе Моссовета» велась запись не только на диктофон, но также и в журнал — по нему и заполнялись лакуны. Стороны той последней кассеты, уже подписанной, при расшифровке были, разумеется, перепутаны — и фразы, произнесенные позднее, оказались перед более ранними.

*****

Во-вторых, «некое затишье, нарушаемое обрывочными выходами позывных милицейских начальников среднего пошиба, уточнявших местонахождение друг друга», на поверку было наполнено содержанием. Действительно, «милицейских волнах не прослушивалось никаких уверенных инструкций — все высокое начальство куда-то подевалось из эфира» — а куда?

Несколько указаний на ответ содержались в «вычищенных» фрагментах: 15:43 — «Следующая… следующая, значит… ты — на третьем, я — на четвертом, понял? — Понятно.»; 16:05, Волхов-1: — «»Камышин-2«, „Камышин-2“, „Волхов-1“.» — «»Камышин-2" на третьем работает.«; около 16:30, Арзамас: — «»Загорск«, „Загорск“, я „Арзамас“. Как слышно. Прием. „Загорск“, „Загорск“, я „Арзамас“. Как слышно. Прием.» — Загорск: — «На связи, на связи „Загорск“. Первый канал ваш.»

И, наконец, около 16:43: — «3 5 3 5.» «Три — пять, три — пять.» Это команда смены рабочей частоты: с третьего из десяти каналов милицейской рации всем абонентам перейти на пятый канал. Куда ушли милицейские начальники, понятно — с частоты, на которой противник мог их прослушивать и даже вмешиваться в их переговоры, на другие каналы.

*****

Куда еще? Кто-то из руководства московского ГУВД покидает здание на Петровке, 38. Онега-1 А — «»Михнево«. Подождите здесь пять минут, чтоб мы дозаправились. Как поняли.» — Михнево — «Давай, будь тут же. Только знаешь откуда подъедь, подъедь со стороны автобазы, со стороны Колобовского. Там стой.»

Однако даже по этой расшифровке можно проследить, что они делали в эти часы — естественно, восстанавливали расстроенные боевые порядки.

Выясняли местоположение войсковых нарядов: - «205-й, 205-й. Я 905-й. Якиманская набережная, дом 2, находимся мы.»

Центр Москвы, район Белого Дома был во власти демонстрантов, нужно было избежать смешения военных и милиции с толпой: Ранее 18:00, Валдай: — «»Амур-1«, „Амур-1“, я „Валдай“. Отводите войска от столкновений. Отводите войска от столкновений. Прием.» — Амур: — «Вас понял, „Валдай“, понял, понял.»

Отряды милиции и войсковые наряды уводили от Белого дома.

Они получают приказы и рапортуют, в данном случае, возможно, об отбытии в место постоянной дислокации: Примерно 17:25 — «На связи 124-й.» — «Когда будете в расположении? Когда будете в расположении?» — 124-й: — «Минут через 10.»

На Садовом кольце было два основных рубежа для отхода и сосредоточения.

Первый из них — площадь Восстания.

Около 16:00: — «205-й „Михнево“.» — «На связи 205-й.» — «Местонахождение и численность?» — «Пока не определил еще, доложу дополнительно.» — Михнево: - «На площадь Восстания.» — 205-й: — «Понял».

Около 16:25: — «»Судак«, я „Неман“. Прошу на связь.» — «Я „Судак“, слушаю Вас.» — «… на площадь Восстания. … как понял?

» — Судак: — «Понял».

Второй — площадь Маяковского.

16.18: — «204-й, 205-й на связь. Я „Михнево“». — «205-й на связи.» — «Теперь подъезжайте.» — 205-й: — «Куда подъезжать?» — Михнево: — «На Бронную, на перекресток Бронной и ...

»

Около 16:43: — «…-1, где вы находитесь?» — «Напротив гостиницы „Пекин“».

17:20, Неман: — «…экипаж. Я — „Неман“, на связь. „Судак“. Экипаж ко мне с Фрунзенской на площадь Маяковского. Как понятно?» — Судак: — «Понял. Я на Зубовской площади. Прием».

Есть в технике такое понятие: «управление аварией» — вот вам пример…

Вот, пожалуй, и все комментарии к публикации «Новой газеты».

*****

Что касается данной публикации, позволю себе сделать три наблюдения.

Эта запись необычна тем, что содержит мало донесений и приказов, которые позволили бы восстановить развитие оперативной обстановки в Москве в те часы. Обычно источники подобного рода ничего не могут сообщить о мотивах поведения людей, об их мыслях и чувствах. Неподходящее место. Об этом молчат, а если говорят, то при выключенной рации. Но когда почти все разговоры «по делу» ушли с этой частоты, с этого канала на другие, тут-то и началась беседа о главных вопросах. Этакое подобие форума или чата — со всеми присущими этому жанру издержками.

Это были часы неопределенности — пожалуй, для всех участников «малой гражданской войны», кроме Александра Руцкого.

Порою может показаться, что действие балансировало на грани абсурда.

Ну, в самом деле, идет стрельба, демонстранты прорываются к Белому Дому — а оттуда делегация пытается выехать на переговоры, шедшие под эгидой Патриарха. Между 15:53 и 16:00, 71-й: — «По центру, на своем месте. Прибывают, строятся в колонны и штурмовать мэрию.» <…> 61-й: — «Выезжает из Бело Дома Воронин на переговоры на Краснопресненскую набережную в сторону ГМЦ. Выпускаем?» — Дунай: — «Разберемся.» — 61-й: — «Они говорят, что торопятся, ждут.» Около 16:05, 61-й: — «Ну что в отношении четырех машин на переговоры?» — Дунай: — «Дают добро.», хотя уже следующий обрывок фразы: — «…мы в тяжелом…»

Примерно в 16:15 «тяжелое положение» перерастает в общий драп. Позывной «Утес» — замкомандующего внутренними войсками Павел Голубец — слишком всерьез воспринял слова «Радона» — командира Софринской бригады оперативного назначения Васильева — о том, что он-де выступает на стороне парламента, и рапортовал «Пиону»- своему командующему Анатолию Куликову: - «Пион, Пион. Я — Утёс, я — Утёс. В гостинице [Мир] никого не осталось. Софринцы перешли на сторону Белого дома. Был открыт со стороны защитников Белого дома огонь, открыта стрельба. Наши безоружные все. Спецназ только прибыл, и я принял решение вывести людей из зоны огня. Прием.» (в приведенной ниже записи от того рапорта остались лишь позывные, цитируется по аудиозаписи радиоперехвата, подмонтированной к документальному фильму, выпущенному ИТАР-ТАСС). В следующие минуты все остававшиеся в Мэрии сотрудники МВД покинули здание, разбив витринные стекла цокольного этажа. А в милицейском эфире начался переполох: командиры подразделений знали, что случилась катастрофа — бегство Голубца было воспринято ими как приказ: «Делай, как я!»

И абонентов, беседующих далее с Руцким, «терзали смутные сомнения». Восстановить реальное положение вещей им было не менее сложно, чем готовившему публикацию в «Новой газете» Алексею Меленбергу.

*****

Разумеется, был поднят главный вопрос — о народе.

Чаще всего о нем говорит Александр Руцкой, ссылаясь на «народ» как на источник своей легитимности: 16:14 — «Я обращаюсь к вам от имени народа.» — «… переходите на сторону народа…» — «…захвату и аресту преступников, выступивших против народа».

Его собеседники говорили на другом языке, только мнимый «Воскресенск» использовал эту лексику — «мы перешли на сторону народа», реальный же комбриг Васильев так не изъяснялся. О «народе», тем не менее, говорили: около 16:42 — «Народ весь дома сидит»; около 16:43 — «Ты предал народ, собака»; после 16:45 - «Дайте народу спокойно жить, скоты. И где-то после 17:20, после очередного настойчивого предложения Руцкого »перейти на сторону народа«, звучат фразы: - „Да это что, народ что ли?“ — „Так, так, хорошо. А что в твоем понимании народ, что в твоем понимании народ?“ Ответ был дан незамедлительно: Руцкой — „Народ — это те, кого ограбили… <…> …демократы, гайдары…“

И вскоре ему следует вполне серьезный вопрос: — „Руцкой, что ты за спины людей-то спрятался? Что ты сам не вышел к народу, не остановил их?…“ — „Что молчишь?“ — „Ребята тихо, пускай ответит“. Действительно, почему лидер (на самом деле, лидеры обеих противоборствующих сторон) не пытались остановить насилие со стороны „своих“, или же защитить этих „своих“ от насилия? Почему обе стороны так стремились перевести позиционное противостояние в комбинационную игру с разменом фигур…

*****

И вот он — второй вопрос: неизбежность трагической развязки, с пока что неясным исходом.

Около 16:42 -» Мужики, главное, чтоб никто не открыл огонь, это самое главное.» - Руцкой - «Правильно, правильно. Никому не открывать огонь. Тот, кто одумался, гарантирую защиту закона».

Можно подумать, что они говорят о разных вещах, один — о недопустимости кровопролития, другой — о капитуляции. Но…

После 17:20 - «Руцкой — на связь». — Руцкой: - «Отвечаю». — «Так, Руцкой, как, всех, кто против был, всю твою оппозицию расстреливать будем?» — Руцкой: - «Ну, никто не собирается никого расстреливать. Проснись и одумайся, что ты говоришь? Во первых еще раз говорю: я гарантирую всем, кто перешел на сторону народа, всем — защиту законов.» — «Как утверждения насчет виселиц и всего остального?» — Руцкой: - «А это вот потом разберемся, кто стрелял по людям». <…>

Неопределенность и порожденная ею неуверенность милиционеров вызывали к жизни двусмысленные диалоги: - «Александр Владимирович?» — Руцкой: - «Да, отвечаю, слушаю, на приеме.» — «Вы владеете ситуацией в городе?» — 17:25, Руцкой: - «Да, владею, да, владею — со мной вместе министр внутренних дел, министр безопасности и министр обороны».

Между тем, развязка приближалась — ближе к шести пополудни вооруженные отряды обеих сторон появились в Останкино. А в эфире, еще, скорее всего, не зная об этом, обсуждали главный русский вопрос того дня: - «Значит война? Это война или нет? Руцкой, дай ответ: война это или нет?» — Руцкой: — «Нет, дорогой, это наведение элементарного порядка согласно конституции и закона Российской Федерации». — «С оружием-то в руках?» — Руцкой: - «Надо думать, для чего оружие-то дается». - «Мудакам не дается. <…> Там ведь надо будет стрелять не такими, не холостыми, а боевыми».

*****

Непонятно теперь — да никто правду и не скажет — чего здесь было больше: желания ли получить ответы на главные русские вопросы, оговорить ли условия капитуляции, или просто вести неторопливую беседу, удерживая Руцкого от перехода с этой частоты, где почти уже не велся оперативный радиообмен, на другие, куда уже ушли основные абоненты. В пользу последней версии — обильный мат в эфире (этакий флэйм на форуме), окончательно восторжествовавший в нощи. Но то после, а в эти часы: - «… просто хочется послушать политику».

Но собственно политические определения и ярлыки используются как простые ругательства: - «Урод» — «Руцкой — путчист». - «Пошел на…» <…> - «Руцкой, ты авантюрист, авантюрист, твое дело прогорело…» <…> - «Это красная чума» — так же осмысленно дед Щукарь применял сове знание Словаря иностранных слов.

Политика как таковая офицеров милиции интересует не очень. Хотя кампания по дискредитации Руцкого, история с «трастовым договором», раскрученная летом 1993 года, дала результат: - «…ить не надо было и воровать не надо было — тогда бы перешли», но «кто у кого украл», милиционеры так и не поняли:- «Якубовскому скажи эту команду». Отношение к лидерам обеих сторон определенно негативное: - «Ни ты, ни Хасбулатов, ни Ельцин, надоели вы, кровопийцы вы.» <…> — «Что с Ельциным делать?» — «Преступник ты и Ельцин, оба».

Можно подумать, что речь идет об ответственности за кровопролитие: - «Руцкой, а за кровь кто ответит?» — Руцкой: - «Господин Ельцин и тот, кто отдавал приказы стрелять по мирным людям». - «Ты сам отдавал приказ стрелять. <…> Ты ж сам … пулеметы … на афганцев». — Руцкой: — «Ты не путай, не путай, дорогой». - «Чего тут путать?..» Действительно, чего тут путать? Есть чего: оказывается, речь идет об эпизоде, — неважно, вымышленном или подлинном, — со «своими» афганцами: - «Руцкой, ответь на вопрос. Кто на Смоленской площади расстрелял афганцев в милицейской форме? Ответь мне на этот вопрос. Я жду, когда ты ответишь. <…> Устроим афган, сука. <…> Афганцы тебе этого не простят, запомни это раз и навсегда…»

«Силовики» выступают прежде всего «за себя», по сути — автономно, как отдельная сторона в конфликте. Для них главный и непростительный грех Руцкого — то, что его сторонники применили против них силу, пролили первую милицейскую кровь: - «…за что участкового убил?» <…> — «Не надо было людей натравливать на милицию. А то натравил, а теперь воешь тут…» — «Козел, зачем ты туда людей направлял, а? <…> Кого ты столкнул, серую массу, лбами. За что? За ваши кресла, чтоб мы сражались…»

Александр Черкасов, «Мемориал»

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.