Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Михаила Ямпольского «Книга рая: путь. Морфология непостижимого и недосягаемого».
Эта книга рассказывает о попытках людей найти путь к раю, то есть к неведомому, невообразимому, трансцендентному. Стремление к неведомому и недостижимому в какой-то момент начинает определять антропологию человека, вступающего в мир, наделенный развитием, то есть историей. Ямпольский рассматривает разные варианты этого экзистенциального пути, который полагает в качестве цели в одних случаях рай земной (то есть условно достижимый), а в иных — рай небесный, по определению недосягаемый. Разные представления о рае предполагают разные стратегии его достижения — от путешествия души в сновидениях, ее вознесения после смерти или в мистическом экстазе до паломничества, крестового похода или мореплавания. Стремление к трансцендентному определяет не только теологию, но даже отношение к текстам и уровням их значения, когда переход от буквального смысла к аллегорическому начинает приравниваться к восходящему движению души. Эта сосредоточенность на пути в значительной степени определяет и общую модель мира — космографию. Книга охватывает время от поздней Античности до Возрождения и уделяет особое внимание Данте. Исторический материал, однако, нужен автору и для того, чтобы напомнить читателю, что человек — не просто обитатель места, но по определению homo viator, человек странствующий. Такое напоминание приобретает особое значение в нынешнюю эпоху миграций и насильственной утраты домашнего очага.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Остров-рай. Пьер д’Айи и Христофор Колумб
Прежде чем остановиться на качестве этой вертикали, ведущей от земли к потустороннему, я бы хотел упомянуть еще одного путешественника, озабоченного расположением рая. Это Христофор Колумб. Поиски Колумба значимы среди прочего потому, что они разворачиваются вне земных маршрутов и мест памяти, но на просторах океана, создающих совсем иную систему координат и пространственную конфигурацию. Интерес к раю или его эквивалентам, расположенным на неведомых островах, был одним из двигателей европейского мореплавания и исследования мировых океанов. Рихард Хенниг так характеризует основной комплекс таких фантастических островов, фигурировавших на многих картах Атлантического океана:
Фантазию людей XV в. особенно сильно занимали четыре мифических объекта из старинных карт: остров Святого Брандана, Бразил, остров Семи городов и Антилия. Остров Святого Брандана1, фигурирующий на многих старинных картах и глобусах, показан даже на карте Линсхотенга от 1589 г. под названием «Сан Борондон», причем помещен примерно на 100 миль западнее Канарской группы. Сказочный остров Бразил, который, как полагали, лежал к западу от Ирландии, с особым рвением разыскивали английские моряки. В Португалии как ее правители, так и искатели приключений больше всего интересовались островом Семи городов и Антилией. Ведь остров, на котором имелось целых семь городов, должен был отличаться исключительным богатством. <…> По общему мнению, остров Семи городов принадлежал к Азорской группе, как это показано, например, на карте Солиго2.
Жан Делюмо приводит целый ряд деталей, которые устанавливали связь между новооткрытыми землями и раем. Это, например, наличие невиданных цветов и фруктов, таких как маракуйя (passion fruit) или ананас. Так, капуцин Антонио де Розарио указывал на мистическое значение последнего, обнаруживая в этом слове индейцев гуарини латинское Anna nascitur, то есть «родилась Анна», якобы отсылающее к матери Богородицы. На связь с раем указывало и обилие попугаев, которые занимали особое место в атрибутике рая. Считалось, что в то время, как животные лишились речи в результате грехопадения, попугай ее сохранил, так как остался в раю. На это якобы указывало и долголетие этой птицы3. Такого рода поиск райских атрибутов заменял поиск библейских предков, следы которых, естественно, невозможно было обнаружить на этих «островах блаженных».
Острова эти приобрели особое значение в конце XV века, когда резко обострились эсхатологические ожидания неминуемого конца света, вызванные волнами эпидемий и голода. Есть основания считать, что Колумб принадлежал к тем, кто был глубоко обеспокоен приближающимся концом, и даже старался вычислить, сколько именно лет осталось до этого события. Эти разыскания натолкнули его на изучение обильной эсхатологической литературы. Принадлежавшая ему копия труда кардинала Пьера д’Айи (Pierre d’Ailly, иногда транскрибируемый по-русски как д’Альи) Imago mundi содержит 848 заметок на полях, среди которых множество соответствующих подсчетов4. Д’Айи, оказавший, по мнению многих исследователей5, решающее влияние на Колумба, был не только астрологом, предсказавшим конец света примерно в 1650 году, но и космографом, пытавшимся описать Землю. В письме донье Хуане де ла Торрес (ок. 1500) Колумб так описывает свое призвание:
Господь сделал меня посланцем нового неба и новой земли, Им созданных, тех самых, о которых писал в Апокалипсисе святой Иоанн, после того как возвещено было о них устами Исаии, и туда Господь указал мне путь6.
«Посланец нового неба и земли» выбирает путь к той точке мироздания, которая может привести к спасению. От д’Айи Колумб почерпнул уверенность, что перед концом света нехристиане будут обращены в христианство, а свою миссию видел как божественное призвание обратить язычников в истинную веру и тем самым спасти их души7.
Исследователи много обсуждали неординарный выбор направления плавания — на запад, в то время как его цель — Индия — находится на востоке от Европы. Но выбор этот, конечно, не представляется особенно парадоксальным, если учесть, что в Европе постепенно утвердилось античное представление о сферичности земли. Конкретным толчком к выбору западного направления мог как раз послужить труд д’Айи. Imago mundi был издан в 1930 году с пометками Колумба Эдмоном Бюроном, и это позволяет нам лучше представлять логику выбора мореплавателя. Д’Айи упоминает, в частности, о легендарном путешествии царя Соломона в Индию8: «Софора — это гора или выступающий мыс в восточной Индии, к которой Соломон направил свой флот, где тот находился не менее трех лет»9. Колумб сейчас же повторяет и выделяет эту информацию на полях. По другим источникам, приводимым Бюроном, речь шла о путешествии экспедиции Соломона, которая якобы плыла к Сефоре в течение трех лет. Информацию о трехлетнем плаванье Соломона приводит и Imago mundi со ссылкой на св. Иеронима: Иероним говорит в книге о той стране, до которой флот Соломона плыл три года и полтора года, чтобы довезти товары из Индии до порта, о котором мы говорили10, и еще столько же, чтобы вернуться назад. Расстояние, отделяющее Красное море от крайней оконечности Испании, то есть горы Атлас, невообразимо. А это понуждает некоторых авторов приходить к выводу, что между крайней оконечностью Запада и Индией маршрут по земле превосходит половину окружности Земли11.
Колумб записывает на полях:
Длительность путешествия по морю из порта на Красном море в Индию — год. И Соломону понадобилось три года, чтобы сплавать за своими товарами в Индию. Расстояние, отделяющее Красное море от горы Атлас, огромно. Расстояние по суше между оконечностью Запада, то есть Португалией, и Востоком, то есть Индией, очень большое12.
Это говорило о том, что Индия и остров Офир должны были быть невероятно далеко на востоке (как и рай), а следовательно, приближаться к Европе с запада. Отсюда идея, что Индию и рай, с ней традиционно связывавшийся, легче достичь с запада. То, что не достижимо через восток, неожиданно оказывается достижимым через запад. Показательно, что, когда Колумб достигает Антильских островов, которые он принимает за Индию, он дает острову Эспаньоле название Офир13.
Не менее важным фактором в выборе маршрута была данная д’Айи оценка размеров земли и океана. Д’Айи, который в этом вопросе опирается на авторитет Птолемея, полагает, что окружность Земли — 252 тысячи стадиев, которые примерно равны 15 750 милям. Он уточняет: в миле содержится восемь стадиев, по 125 шагов в стадии14. «Отсюда следует, — делает вывод космограф, — что, проходя десять миль в день, можно обойти Землю за 1570 дней, то есть за четыре года, шестнадцать недель и два дня»15. Если плаванье на восток в Индию занимает три года, то, отправляясь на Запад, можно достичь цели гораздо быстрее.
Но, возможно, решающее воздействие на Колумба оказала восьмая глава Imago mundi, где обсуждаются размеры обитаемой земли. Поля этой главы испещрены длинными комментариями Колумба. Здесь д’Айи пишет:
Аристотель утверждает, что море, отделяющее западную оконечность Испании от восточной части Индии, невелико. В этой теории речь идет не о той Испании, которая известна под этим именем (Hyspania citeriori), а Испании Дальней (Hyspania ulteriori), которую теперь называют Африкой, и о которой говорили такие славные авторы как Плиний, Орозий и Исидор. Более того, Сенека в пятой книге «О природе» говорит, что это море можно пересечь за несколько дней, если ветры будут благоприятствовать. А Плиний учит в десятой книге «Естественной истории», что от Аравийского залива до Геркулесовых столбов проплывали за обозримое время16.
Колумб оставляет на полях список дополнительных авторитетов, которые подтверждают небольшие размеры моря (океана), разделяющего запад от Индии.
Но есть в решении Колумба одна менее очевидная черта. Дело в том, что каждое следующее путешествие Колумба сдвигалось с запада на юг. Первое путешествие было направлено в сторону Канарских островов и постоянно ориентировалось на солнце, второе путешествие было сдвинуто на юг, а третье сместилось на юг еще решительнее и как будто искало линию экватора. Канарские острова отличались идеальным климатом, ниже, как считалось, лежит зона невыносимого для жизни тропического жара. К тому же король Фердинанд Арагонский и королева Изабелла Кастильская строго запретили Колумбу опускаться ниже широты Канарских островов, так как в мирном соглашении между Кастилией и Португалией, известном как Алкасовашский договор (1479–1480), Кастилия признала право Португалии на южные воды и земли в обмен на Канарские острова.
Влечение Колумба к югу коррелировало с представлениями о южном климате, в частности о зонах, пригодных и непригодных для обитания. Важной тут была идея о том, что рай и блаженные острова (земли) отделены от людей некой непроходимой и невыносимой для них зоной земли17.
Такая зона могла быть либо областью лютого холода, либо непереносимого жара. Д’Айи считал, что земная сфера отражает сложную структуру небесных сфер, проекция которых образует четыре зоны:
Подобно Небу, Земля пропорционально делится на четыре уменьшающихся круга, создающих пять неравных частей: это два круга, Арктический и Антарктический, и два Тропика, они образуют пять соответствующих небу зон, и этим зонам на Земле соответствуют разные области и регионы18.
Эти зоны посреди разделяются Экватором. Д’Айи пишет:
Мнения относительно обитаемости этих районов Земли разделяются. Как мы уже упоминали, некоторые авторы считают, что третья зона необитаема; иные, наоборот, утверждают, что этот район совершенно умеренный, особенно в середине, под Экватором. Такого мнения был Авиценна. Приводят некоторые аргументы, согласно которым жара, которая царит в этой зоне из-за близости Солнца, может умеряться в силу воздействия некоторых факторов. А некоторые доходят до того, что утверждают, будто на горе, соседствующей с востоком, находится земной Рай19.
Колумб на полях подчеркивает мнение Авиценны и записывает: «Земной рай находится тут».
Далее Imago mundi обсуждает возможность умеренных («райских») условий в четвертой зоне, которая, вероятно, заселена антиподами, и пишет, что об этой четвертой зоне мы не можем ничего знать, потому что она отделена областью невыносимого и непроницаемого жара. Поэтому об антиподах ничего не известно. Некоторые авторы утверждают, что их не достигла миссия Христа, некоторые же уверены, что их вовсе не существует и их земли покрыты водой. Поэтому идеальный климат следует искать сразу по ту сторону невыносимого жара, который может соответствовать земному аду — непроходимому региону, делающему недостижимыми райские кущи. Люди, обитающие в зоне невыносимого тропического зноя, имеют лица людоедов, обезображенные и страшные. Али (Haly) приписывает это неравномерному распределению жара и холода в этих регионах — причине ненормального цвета лица и омерзительных деформаций, а также перверсий нравов и грубости языка: это существа, которых трудно назвать людьми…20
Парадоксальным образом рай следует искать по соседству именно с теми районами, которые из-за жары извращают человеческую сущность:
…По мнению некоторых авторов, предрасположенность неба и близость Солнца заставляют считать, что эти области необитаемы из-за жары. Но в силу иных факторов, таких как высота гор, смягчающих эффект жары, там могут находиться обитаемые места…21
И д’Айи ссылается на Аристотеля и комментарии Аверроэса к нему, указывавшие на обитаемость земель «южнее Козерога» и их утверждение, что именно эти земли составляют самую благородную и прекрасную часть земли, иными словами — древний земной Рай, как считали некоторые авторы. Впрочем, ни у кого из них невозможно найти описания этих мест22.
В известном письме Фердинанду и Изабелле о результатах третьего путешествия Колумб довольно подробно касается рая и его местоположения:
Священное Писание свидетельствует, что Господь наш сотворил земной рай и водрузил в нем древо жизни, и из него вышли воды ключа, давшие начало четырем главным рекам мира — Гангу в Индии, Тигру и Евфрату… которые рассекают горную цепь, образуют Месопотамию и текут в Персию и к Нилу, истоки которого лежат в Эфиопии и который впадает в море близ Александрии. Я не нашел и не могу найти в сочинениях римлян и греков сколько-нибудь определенных указаний на местоположение в этом мире земного рая. Не приходилось его видеть также ни на одной карте мира, составленной на основе авторитетных данных. Некоторые помещают его у истоков Нила в Эфиопии, однако посетившие эти земли не нашли там такого места, которое по климату и по высоте соответствовало бы земному раю, то есть признаков, которые позволяют заключить, что он находится именно тут, ибо нет в тех краях места, куда бы не доходили воды всемирного потопа, поднявшиеся вверх, и т. д. Некоторые язычники желали доказать путем допущений, что земной рай находится на Счастливых островах, которые ныне называются Канарскими, и т. п.23
Существенно, что Колумб считает, что самыми надежными критериями рая являются «климат и высота». Именно в соответствии с этими критериями он указывает на вероятное местоположение рая:
И я полагаю, что если бы я прошел ниже экваториальной линии, то, добравшись тут до наиболее высокого пункта, я обнаружил бы еще более мягкий климат и перемены в расположении звезд, а также другие воды. Но я не направляюсь туда не потому, что невозможно было бы добраться до наиболее возвышенного места на земле, не потому, что здесь непроходимы моря, а поскольку я верю — именно там находится рай земной, и никому не дано попасть туда без Божьего соизволения.
Я убежден, что эта земля, которую ныне повелели открыть Ваши Высочества, — величайших размеров и что на юге имеется еще много таких земель, о которых нет никаких сведений. Я не считаю, что земной рай имеет форму отвесной горы, как это многими описывается; я думаю, что он лежит на вершине, в той части земли, которая имеет вид выступа, подобного выпуклости у черенка груши; и, направляясь туда, уже издали начинаешь постепенное восхождение на эту вершину. Я полагаю, что никто не может достичь этой вершины, а оттуда, вероятно, исходят воды, которые, следуя издалека, текут в места, где я нахожусь, и образуют это озеро24.
Николас Уэй Гомес указывает на нерасторжимую связь в сознании Колумба предполагаемой умеренности климата области внутри тропической зоны и «самого умеренного места», в котором Бог поместил Адама25.
Речь идет, однако, не просто о месте с идеальным климатом (таких немало), а о месте с идеальным климатом, отделенном от нас непереносимыми, экстремальными тропиками и линией экватора. Такое идеальное местоположение плюс вознесенность над морем позволяют говорить об уникальности такого места и его «вычислимости». Ведь оно определяется движением солнца и звезд и, шире, движением множества небесных сфер, которые позволяют читать поверхность земли и размечают ее.
Вот почему, как мне представляется, д’Айи был так важен для Колумба. Ведь именно у него встречаются астрология и география. Эта встреча, то есть встреча небес и земли, оказывается чрезвычайно важной для нахождения рая. Паломники двигались по дорогам к местам, в которых потустороннее проступает в этом мире. Путь, дорога (периегеза), движение к цели, даже если они разворачивались в пустыне, всегда были пространственно ориентированы. Древнее морское плавание вдоль берегов — перипл — следовало очертаниям побережья и таким образом отчасти воспроизводило свойства периегезы. Но в момент, когда начинаются поиски островов, местоположение которых неизвестно, сама идея пути оказывается бессмысленной. Перипл заменяется тем, что испанские мореплаватели называли derrota — странствованием в море.
Это странствование чем-то напоминало практику некоторых монахов (начиная примерно с VI века), которые, пренебрегая классическим монашеским принципом stabilitas loci (постоянства места), находились в бесконечном пути, не имеющем внешней цели. Одним из кодификаторов такого движения без определенной топографической цели был ирландский монах Колумбан (Колумбан Люксейский, Колумбан Боббийский) — почти тезка Колумба, который характеризовал свое служение как peregrinatio pro Christo (странствования ради Христа) или perigrinatio Dei amore (странствования ради любви к Богу). Колумбан сыграл заметную роль в становлении аскетического идеала stabilitas in peregrinatione («постоянства в странствовании»), peregrinatio propter adquirendam quietem et contemplationem Dei («странствование ради обретения покоя и созерцания Бога»26. В открытом море, как и в peregrinatio pro Christo, можно было полагаться только на некую умозрительную сетку связей, которую могли предложить космографы. Неслучайно Данте начинает «Чистилище» с метафоры плавания, ведущего морехода в сферу вечного, лишенного вех и ориентиров:
Для лучших вод подъемля парус ныне,
Мой гений вновь стремит свою ладью,
Блуждавшую в столь яростной пучине,
И я второе царство воспою,
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию27.
Для д’Айи и Колумба исключительно важно постоянное соотнесение искомого с крайними точками ойкумены, полюсами, необитаемыми зонами, то есть с областями предела. Пределы, экстремумы, крайние точки задавали рамку, внутри которой можно было строить систему связей и отношений, а в очаге их можно было обнаружить искомое место.
1. Этот остров, согласно легенде, был несомненным расположением рая: «Вот земля, которую ты искал долгое время. Но ты не мог сразу ее обнаружить, ибо Бог желал открыть тебе множество тайн в великом Океане. <…> Приближается твое [последнее] странствие, когда почишь ты вместе с отцами своими. По прошествии многих лет эта земля откроется наследникам твоим <…>. Река, которую вы видите, разделяет этот остров пополам. А плоды такие зрелые потому, что все время они остаются на дневном свету и ночь здесь не наступает. Свет же этот есть Христос» (Плавание святого Брендана. СПб.: Азбука-классика, 2002. С. 77–78).
2. Хенниг Р. Неведомые земли. Т. 3. М.: Изд-во иностр. лит., 1962. С. 271.
3. Delumeau J. History of Paradise. Th e Garden of Eden in Myth and Tradition. New York: Continuum, 1995. Р. 112.
4. См.: Kirkpatrick Sale. Th e Conquest of Paradise. Christopher Columbus and the Columbian Legacy. New York: Alfred Knopf, 1991. Р. 30.
5. Первый труд на тему решающего влияния кардинала из Комбре на Колумба принадлежит Луи Саламбие: Salembier L. Pierre d’Ailly et la découverte de l’Amérique. Paris: Librairie Letouzey et Ané, 1912. Сразу по следам Саламбие его португальский «друг», как он сам об этом сообщает, развивает тему в духе Саламбие: Almeida F. de. La decouverte de l’Amerique. Pierre d’Ailly et Christophe Colomb. Les voyages des portugais vers l’ouest pendant le XVe siècle. Coïmbre: Librairie França Amado, 1913.
6. Магидович И. П. Путешествия Христофора Колумба: Дневники. Письма. Документы. М.: Гос. изд-во геогр. лит., 1952. С. 442.
7. В Прологе «Дневника первого путешествия», написанного Лас Касасом на материалах бесед и реальных записей Колумба, рассказывается история о некоем «великом хане» (вероятно, пресвитере Иоанне), правившем Индиями: «Этот государь и предки его много раз отправляли послов в Рим с просьбой направить к ним людей, сведущих в делах веры (doctores en nuestra sancta fe), дабы они наставляли в ней; святой же отец [папа] никогда не удовлетворял [эти просьбы], и много народов [поэтому] впало в ничтожество и приобщилось к гибельным вероучениям и обратилось к идолопоклонству. И поэтому Ваши Высочества, как католики-христиане и государи, почитающие святую христианскую веру и споспешествующие ее распространению, и как враги секты Магомета и всяческого идолопоклонства и ересей, решили отправить меня, Христофора Колумба, в указанные земли Индий с тем, чтобы повидал я этих государей и эти народы и дознался бы о состоянии этих земель и также о том, каким образом окажется возможным обратить их в нашу Веру» (Магидович И. П. Путешествия Христофора Колумба. С. 76–77).
8. Речь идет об упомянутой в Библии экспедиции Соломона в Офир: «Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе, на берегу Чермного моря, в земле Идумейской. И послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными Соломоновыми; и отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону» (3Цар. 9: 26–28). Идея о том, что Офир Соломона это Софира в Индии, может восходить к Иосифу Флавию: «Царь также велел построить в египетском заливе и в одной бухте Чермного моря <…> множество судов. <…> И при постройке этих судов Соломон получил соответственный подарок от тирского царя Хирама, который послал ему опытных и способных в морском деле кормчих и моряков. Этим людям он приказал вместе с его собственными уполномоченными отправиться в плавание в страну, которая в древности называлась Софиром, а теперь именуется Золотой страной (она находится в Индии), и привезти ему оттуда золота» (Иосиф Флавий. Иудейские древности (VIII, 6, 4). Т. 1. М.; Ростов-н/Д.: Феникс, 1999. С. 516–517). Историю поисков Офира и представлений об этой экспедиции Соломона см.: Хенниг Р. Неведомые земли. Т. 1. С. 49–61.
9. Buron E. Ymago mundi de Pierre d’Ailly. Paris: Librairie orientale et amé ricaine Maisonneuve frères éditeurs, 1930. Р. 381.
10. Порт на Красном море, название которого не уточняется.
11. Ibid. Р. 437.
12. Buron E. Ymago mundi de Pierre d’Ailly. Р. 437.
13. Ibid. Р. 742.
14. Ibid. Р. 189. Стадий — не очень определенная единица измерения — расстояние, которое человек проходит спокойным шагом за промежуток времени от появления первого луча солнца при восходе его до того момента, когда весь солнечный диск окажется над горизонтом. Стадий Птолемея обычно приравнивается 185 метрам.
15. Ibid. Р. 191.
16. Ibid. Р. 211.
17. Идея непреодолимой для путешествий зоны укрепилась во время первых попыток португальцев обогнуть к югу Африку, так как им долгое время не удавалось плавать южнее мыса Бохадор. Гомиш Ианиш ди Зурара так описывал эту полосу непроходимости: «Говорили [далее] моряки, что там, за сим мысом, нет ни людей, ни какого-либо поселения; земля не менее песчаная, нежели пустыни Ливийские, где нет ни воды, ни дерева, ни зеленой травы; море же столь мелко, что в одной лиге от земли не достигает в глубину и одной сажени. Течения же таковы, что всякий корабль, там прошедший, никогда уже не сможет вернуться. Посему наши предшественники никогда не озабочивались тем, чтобы пройти его» (цит. по: Хедрик Д. Власть над народами: Технологии, природа и западный империализм с 1400 года до наших дней. М.: ИД «Дело» РАНХиГС, 2021. С. 44–45.
18. Buron E. Ymago mundi de Pierre d’Ailly. Р. 195.
19. Ibid. Р. 199.
20. Ibid. Р. 241. Али — египетский астролог и врач Али ибн Ридван, чья версия «Тетрабиблоса» Птолемея оказала влияние на д’Айи.
21. Ibid. Р. 233.
22. Ibid. Р. 233.
23. Магидович И. П. Путешествия Христофора Колумба. С. 393.
24. Там же. С. 393–394.
25. Gomez N. W. The Tropics of Empire: Why Columbus Sailed South to the Indies. Cambridge, Mass.: The MIT Press, 2008. Р. 234.
26. Шишков А. На плечах гигантов: Очерки интеллектуальной культуры западноевропейского Средневековья (V–XIV вв.). М.; СПб.: Университетская книга, 2016. С. 12.
27. Данте Алигьери. Божественная комедия. Чистилище (I, 1). М.: Наука, 1967. С. 157. Курциус описывает широко распространенный топос мореплавания как метафору литературного труда: Курциус Э. Р. Европейская литература и латинское Средневековье. Т. 1. М.: ИД ЯСК, 2021. С. 230–234.